Неточные совпадения
Напротив
того, бывали другие, хотя и не
то чтобы очень глупые — таких не бывало, — а такие, которые делали дела средние,
то есть секли и взыскивали недоимки, но так как они при этом всегда приговаривали что-нибудь любезное,
то имена их не только были занесены на скрижали, [Скрижа́ли (церковно-славянск.) — каменные доски, на которых, по
библейскому преданию, были написаны заповеди Моисея.] но даже послужили предметом самых разнообразных устных легенд.
Его особенно занимали споры на
тему: вожди владеют волей масс или масса, создав вождя, делает его орудием своим, своей жертвой? Мысль, что он, Самгин, может быть орудием чужой воли, пугала и возмущала его. Вспоминалось толкование отцом
библейской легенды о жертвоприношении Авраама и раздраженные слова Нехаевой...
Сказать ей прямо о
том у него не хватало, разумеется, ни уменья, ни смелости,
тем более, что Мари, умышленно или нет, но даже разговор об чем бы
то ни было в этом роде как бы всегда отклоняла, и юный герой мой ограничивался
тем, что восхищался перед нею выходившими тогда
библейскими стихотворениями Соколовского.
— Это жгут, которым задергивалась завеса в храме Соломона перед святая святых, — объяснила gnadige Frau, — а под ней, как видите, солнце, луна, звезды, и все это символизирует, что человек, если он удостоился любви божией,
то может остановить, как Иисус Навин [Иисус Навин — вождь израильский, герой
библейской книги, носящей его имя.], течение солнца и луны, — вы, конечно, слыхали об Иисусе Навине?
Рассуждение о сем важном процессе пусть сделают
те, кои более или менее испытали оный на самих себе; я же могу сказать лишь
то, что сей взятый от нас брат наш, яко злато в горниле, проходил путь очищения, необходимый для всякого истинно посвятившего себя служению богу, как говорит Сирах [Сирах — вернее, Иисус Сирахов, автор одной из
библейских книг, написанной около двух столетий до нашей эры.]: процесс сей есть буйство и болезнь для человеков, живущих в разуме и не покоряющихся вере, но для нас, признавших путь внутреннего тления, он должен быть предметом глубокого и безмолвного уважения.
— И сравнению не подлежит! Это обыкновенный кит, и он может только глотать малую рыбешку, а
тот был кит другой, кит
библейский —
тот и пророка может. А ты, дурак, за неподобающие вопросы выйди из класса!
То он вел речь о роли кельтийского племени в истории,
то его уносило в древний мир, и он рассуждал об эгинских мраморах, напряженно толковал о жившем до Фидиаса ваятеле Онатасе, который, однако, превращался у него в Ионатана и
тем на миг наводил на все его рассуждение не
то библейский, не
то американский колорит;
то он вдруг перескакивал в политическую экономию и называл Бастиа дураком и деревяшкой,"не хуже Адама Смита и всех физиократов…"–"Физиократов! — прошептал ему вслед Бамбаев…
Это высокая и стройная
библейская красавица, которая стоит перед вами полуобнаженная: она плачет, только ступивши ногою с постели, ее стан едва лишь прикрыт ветхозаветною восточною рубашкой,
то есть куском холста, завязанным под левою ключицей.
Из различных путей, которыми русские образованные люди подобного настроения в
то время стремились к достижению христианского идеала, наибольшим вниманием и предпочтением пользовались
библейский пиетизм и тяготение к католичеству, но Брянчанинов и Чихачев не пошли вослед ни за одним из этих направлений, а избрали третье, которое тогда только обозначалось и потом довольно долго держалось в обществе: это было православие в духе митрополита Михаила.
Что касается Славянова-Райского,
то он накануне получил субсидию из театрального фонда и теперь отправился в город с единственной целью — провести весь день в излюбленном трактирчике, носившем
библейское название «Капернаум», и вернуться в убежище совершенно пьяным.
Все это созрело в нем давно, но обнаружилось в
ту пору, когда он получил чин и стал искать другого места, не над болотом. Развитие Рыжова было уже совершенно закончено, и наступало время деятельности, в которой он мог приложить правила, созданные им себе на
библейском грунте.
Переупрямить Рыжова никто не надеялся, а между
тем это было очень важно не только для упрямца Рыжова, которому, может быть, и ничего с его
библейской точки зрения, если его второе лицо в государстве сгонит с глаз долой в его бешмете; но это было важно для всех других, потому что губернатор, конечно, разгневается, увидя такую невидаль, как городничий в бешмете.
— Ну, хотя бы для
того, — ответил Фроим, — чтобы слава великого Акивы бен Шлайме Львовского воссияла и на N-ской площади. Разве можно обмануть рэб Акиву?.. Мне самому было любопытно посмотреть, как подо мной раскроется мостовая и земля поглотит меня, как Корея [«…земля поглотит меня, как Корея». — Корей (правильнее Корах) согласно
библейскому сказанию восстал против пророка Моисея, за что был наказан богом: под ним и примкнувшими к нему вождями мятежа разверзлась земля и поглотила их.]…
Кроме
того, Файбиш был знаменит — и даже далеко за пределами уезда, — своей необычайной физической силой, принимавшей в пылких умах местной молодежи преувеличенные
библейские размеры.
Когда же тепло окончательно проникло в его грудь и живот и он вспомнил сегодняшнюю дорогу, и острый блеск в глазах Файбиша, и выстрел с плотины, и печальную луну над лесом, и солдата, мчавшегося, точно
библейское видение, на огромной лошади с вытянутой шеей, —
то ему показалось невероятным, что это именно он, а не кто-то другой, посторонний ему, испытал все ужасы этой ночи.
Если вспомнить
библейский рассказ, в котором эти слова находят себе место,
то оно выходит очень трогательно.
Реальность этой связи между образом и Первообразом отмечена
той чертой
библейского повествования, что Бог вдунул душу в человека, следовательно, при этом произошло некоторое исхождение Божества, род творческой эманации.
И вот на дальнейшем пути исканий Достоевского мы наталкиваемся на странную психологическую загадку — совсем
ту же, которая поражает в исканиях
библейского Иова. Обрыв на пути. Непереходимая пропасть. На дне пропасти — не разрешенные, а только задушенные вопросы. По
ту же сторону пропасти — гимн и осанна.
Трагедия постоянно ставит вопрос: откуда зло в мире? И неуверенно отвечает: от самого человека, от его «гордости», от небрежения божескими законами. Но
то и дело сама же опровергает себя. Ни Эдип, ни Филоктет, ни Антигона не заслужили обрушившихся на них бедствий. И повторяется вековечная история
библейского Иова. Человек «ко Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с богом». Ведомая на казнь Антигона спрашивает...
— Конечно. Что же может быть проще
того, что все люди по случайностям не доживают на земле своего времени! Век человеческий здесь, по
библейскому указанию, семьдесят лет и даже восемьдесят, а по случайностям человечество в общем итоге не доживает одной половины этого срока, и вас нимало не поражает эта ужасная случайность? Я желал бы, чтобы мне указали естественный закон, по котору человеческому земному организму естественно так скоро портиться и разрушаться. Я полагаю, что случайности имеют закон.
Печаль греков, в такой форме не свойственная древнееврейскому,
библейскому чувству жизни, связана с
тем, что грекам дано было раскрывать человеческое начало, но не дано было соединять его с началом божественным.
[Имеется в виду
библейская легенда, рассказывающая о
том, как Иуда Искариот, продав своего учителя Иисуса Христа за тридцать сребреников (талант — самая крупная денежная единица, имевшая хождение на Древнем Востоке), повесился от угрызений совести.]
Длинная, седая,
библейская борода в беспорядке спускалась на широкую грудь этого, на вид для его лет далеко не старого, человека, несколько мешковатого и неуклюжего, представителя типа именно
тех русских людей, о которых сложилась народная поговорка: «Не ладно скроен, да крепко сшит».
Денисов, не будучи членом семьи, поэтому не понимая осторожности Пьера, кроме
того, как недовольный, весьма интересовался
тем, чтò делалось в Петербурге, и беспрестанно вызывал Пьера на рассказы
то о только что случившейся истории в Семеновском полку,
то об Аракчееве,
то о
Библейском обществе.
Здесь, на этом Фарросе, ближе к молу Александра, жили
те, которые переводили на греческий язык священные книги евреев, и здесь же ближе к пристани Разбойников жили
те, которые считали
библейские книги за собрание недостойных жидовских выдумок.